1 А.В.Чаянов Основные идеи и формы организации сельскохозяйственной кооперации

ОСНОВНЫЕ ИДЕИ И ФОРМЫ

ОРГАНИЗАЦИИ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОЙ

КООПЕРАЦИИ

https://drive.google.com/file/d/0B96SnjoTQuH_WlpMNVZtVDE5aUU/edit?usp=sharing

Глава I. ВВЕДЕНИЕ

По всем вероятиям, очень многие из читателей настоящей книги -агрономы, инженеры, педагоги, работники деревенской общественнос­ти - не раз опускали руки перед теми препятствиями, которые стави­ла их деятельности жизнь современной русской деревни.

Нужно, конечно, сознаться, что для этого почти всегда имеются достаточные основания. Никто не будет отрицать, что основной идеей современного хозяйственного, да и не только хозяйственного, строи­тельства является идея крупных организационных мероприятий, объединяющих многие тысячи рабочих, десятки миллионов рублей капитала, гигантские технические сооружения и массовое производст­во стандартизированных товаров.

Машиностроительные заводы Форда, Волховстрой и другие гигантские гидроэлектрические установки, морские транспортные линии, обслуживаемые десятками сверхмощных трансатлантиков, банковские концерны, объединяющие в экономический ударный кулак миллиарды рублей капитала, - вот те экономические факты, которые покоряют и увлекают мысль современного хозяйственного деятеля.

Немудрено поэтому, что многие из наших особенно молодых товарищей, сознание которых еще полно образов крупных организа­ционных задач и достижений современной индустриальной экономи­ки, а руки чешутся проделать что-либо подобное в своей губернии, нередко приходят после нескольких месяцев работы в полное уныние и бывают близки к отчаянию, трясясь ноябрьским дождливым вече­ром на крестьянской телеге по непролазным дорогам от какого-нибудь

247

Знаменского через Бузаево к какому-нибудь Успенскому, всюду встречая бездорожье, бедность и безразличие крестьян, сидящих на небольших чересполосных наделах и с исключительно чисто мелко­буржуазной тупостью замыкающихся в свои карликовые ячейки.

Мы говорим, что склонны понять отчаяние такого товарища, мысленный взор которого видит себя среди фордовских цехов, а действительность заставляет иметь объектом непосредственной работы двухдушника с двумя десятинами пахоты, одной коровой и нередко без лошади.

Однако, понимая субъективное отчаяние начинающего работника, мы объективно совершенно несклонны разделять его мрачные вы­воды.

Конечно, остается совершенно очевидным, что хозяйственная жизнь крестьянских стран - Китая, Индии, Советского Союза и многих других стран Восточной Европы и Азии - не дает нам столь наглядных и очевидных достижений новых организационных идей, которые мы легко усматриваем в промышленных странах Запада.

Однако всякое хозяйственное явление всегда следует рассматри­вать эволюционно и по возможности более глубоко.

И вот, если так подойти к сельскому хозяйству крестьянских стран, то для многих совершенно неожиданно окажется, что сельское хозяйство не только не безнадежно в смысле применения к нему самых широких организационных замыслов, но что именно в нем-то в современную нам эпоху весьма интенсивно протекают процессы, делающие именно его предметом необычайно широкого организацион­ного размаха, не уступающего самым крупнейшим начинаниям индустрии. Поэтому было бы в высшей степени полезно, если бы наш пришедший в отчаяние читатель осознал, что именно в глубине зас­тывших под осенним дождем Знаменских и Бузаевых таятся наиболь­шие возможности самых широчайших организационных заданий и самых крупных будущих достижений.

Все дело только в том, что эти процессы пока еще находятся в самых первых фазах своего развития и что зрительно они не дают и не могут нам дать никаких эффектных картин для непосредствен­ного созерцания и фотографирования.

Задачей нашей книги как раз й является показать те пути разви­тия нашей деревни и те формы ее организации, благодаря которым сейчас на наших глазах внешне малозаметно, а на деле в самом корне перестраиваются ее организационные устои, и деревня, еще 10-20 лет назад представлявшая собою распыленную стихию полунатуральных мизерных хозяйств, готовится сделаться объектом самых широких по размаху организационных начинаний и базой для крупнейших хо­зяйственных предприятий.

Изучая на основании сохранившихся и хорошо разработанных ныне материалов исторические пути развития городской промышлен­ности и банковского дела, мы легко можем заметить, что поражающие нас своей мощностью и грандиозностью современные формы их органи­

248

зации вовсе не были им всегда присущи, они являются результатом постепенного и притом весьма недавнего развития.

Еще не так давно, каких-нибудь полтораста лет тому назад, текс­тильная и даже металлообрабатывающая промышленности были организованы в форме небольших, часто семейных, ремесленных предприятий. И только постепенно развивающийся и крепнущий капитализм разложил патриархальные формы ремесленной организа­ции производства и, захватив сначала торговый оборот, создал первые крупные предприятия в виде мануфактур, а затем умножил их в виде современных фабрик и заводов и укрепил в последних фазах своего развития объединением в тресты и синдикаты всякого рода.

Нам незачем излагать подробно этот процесс, он известен нашим читателям из любого учебника политической экономии1. Для нас в настоящей работе в этом процессе капиталистического развития важно только то, что в области сельского хозяйства процесс этот замедлился и принял во многих местах несколько иные эволюционные формы.

Несомненно, конечно, то, что в сельском хозяйстве, так же, как и в промышленности, крупные формы хозяйства давали значительные преимущества и снижали издержки производства. Однако в сельском хозяйстве эти преимущества не могли получить столь большого количественного выражения,, которое они имели в промышленности.

Причина этого лежала в технических условиях сельскохозяйствен­ного производства. В самом деле, главнейшей формой укрупнения и концентрации производства в промышленности была так называемая горизонтальная концентрация, то есть та форма концентрации, при которой множество мельчайших разбросанных в пространстве пред­приятий сливались не только экономически, но и технически в одно сверхкрупное целое, которое концентрировало огромные массы рабочей и механической энергии на небольшом пространстве и полу­чало от этого колоссальное удешевление стоимости производства.

В сельском хозяйстве провести в такой мере горизонтальную концентрацию было немыслимо.

Что представляет собою сельское хозяйство? В своей основе - это использование человеком солнечной энергии, падающей на поверх­ность земли.

Человек не может солнечные лучи, падающие на сто десятин, собрать в одну. Он может улавливать их зеленым хлорофиллом своих посевов только на всем пространстве их падения. В самой своей сущности сельское хозяйство неотъемлемо связано с пространством, и чем крупнее технически сельскохозяйственное предприятие, тем большую площадь оно должно занимать. Никакой концентрации в пространстве здесь нельзя провести.

Пошлемся на ргякий случай не. прекрасную новую книгу В. С. Бернштейн-^огана "Введение в экономию промышленности", Москва, 1926 г.

249

Приведу небольшой пример. Фабрикант, имеющий двигатель в 100 лошадиных сил и желающий в 10 раз увеличить свое производство, может установить двигатель в 1000 лошадиных сил и тем значительно удешевит себестоимость работы.

Сельский хозяин, обрабатывая свою запашку одной лошадью, желает увеличить свои посевы в 10 раз. Он не может, конечно, завести себе лошадь, в десять раз более крупную по своим размерам, но принужден заводить 10 лошадей, таких же по качеству, как и первая. Некоторое удешевление работы будет достигнуто при переходе с лошадиной тяги на тракторную. Но хозяин, уже имеющий один трак­тор, при 10-кратном увеличении посева не может увеличить мощность трактора, он должен заводить десять таких же машин, работающих одновременно в разных пространствах, благодаря чему себестоимость работы уменьшится значительно. То же самое можно сказать относи­тельно другого инвентаря: семян, удобрения, скота и прочего.

Сельский хозяин, увеличивая свое производство, в большинстве случаев должен умножать число предметов, а не увеличивать их размеры. Благодаря этому количественное выражение выгодности укрупнения не может быть особенно значительным.

Помимо этого приходится отметить, что сама природа земледель­ческого производства ставит естественный предел укрупнению сельс­кохозяйственного предприятия.

Раз сельское хозяйство неизбежно разбросано в пространстве, то сельский хозяин должен по этому пространству передвигать огромное количество предметов. Должны передвигаться люди и животные, должны перевозиться машины, удобрения и полученные продукты.

Чем больше хозяйство, тем больше его обрабатываемая площадь, тем, следовательно, большее количество продуктов и на большее расстояние будет перевозиться и все более и более будет возрастать стоимость внутрихозяйственных перевозок как в расчете на все хозяйство в целом, так равно и на единицу получаемого продукта.

Чем интенсивнее будет хозяйство, тем глубже и тщательнее будет обрабатываться пашня, чем больше будет удобрения, тем чаще будут происходить выезды на поля из усадьбы и тем дороже лягут эти переезды на себестоимость продукта.

При экстенсивной зерновой системе хозяйства в наших Орен­бургской или Самарской губерниях хозяин может ограничиться двумя выездами - на посев и на уборку. Но как только он начал производить осеннюю вспашку под яровые, вывозить на поля навоз, число выездов возрастет во много раз, что мы можем наблюдать в наших центральных земледельческих губерниях. Дальнейшая интенсификация - переход к пропашной обработке, замена злаковых растений свеклой, турнеп­сом, картофелем - настолько увеличивает массу передвижения, что каждая лишняя сажень отдаления полей от усадьбы становится чувст­вительной.

Вся выгода, получаемая от укрупнения производства, поглощается

250

удорожанием внутрихозяйственного транспорта, и чем интенсивнее хозяйство, тем скорее наступает это поглощение. Наши оренбургские и самарские советские хозяйства часто ведутся из одной усадьбы на площади в 2-3 тысячи десятин.1 В Воронежской губернии при перехо­де к парозерновым системам размер оптимальной эксплуатационной единицы падает до 800 десятин. В Полтавской губернии такое укруп­нение уже было бы невозможным. В губернии Киевской и культурных странах Западной Европы издержки внутрихозяйственного транспорта еще более сужают площадь хозяйств, доводя их оптимальные размеры до 200-250 десятин.

Нередки случаи, когда в старое время при интенсификации хо­зяйства крупные владельцы бывали принуждены дробить свои по­местья на ряд отдельных хозяйств-хуторов. Являясь крупными землевладельцами, они были мелкими или средними земледельцами.

Таким образом, сама природа сельскохозяйственного предприятия ставит пределы его укрупнению, благодаря чему количественное выражение преимуществ крупного хозяйства над мелким в земледе­лии никогда не может быть особенно большим.

Таким образом, несмотря на то что и в земледелии крупная форма производства имела несомненное преимущество над мелкой, мы должны признать, что количественное выражение этих преимуществ было далеко не столь значительно, как в обрабатывающей промыш­ленности.

Благодаря меньшему в количественном отношении, чем-в про­мышленности, превосходству крупного хозяйства над мелким кресть­янские хозяйства не могли быть столь просто и решительно разгромле­ны крупными латифундиями, как аналогичные им ремесленные семейные хозяйства были разгромлены фабрикой. К тому же крестьян­ские хозяйства проявили исключительную сопротивляемость и живу­честь. Часто голодая в тяжелые годы, напрягая свою рабочую энергию, иногда привлекая в свой состав наемный труд и тем самым принимая полукапиталистический характер, они почти повсеместно стойко держались, а кое-где даже расширяли свои площади за счет крупного капиталистического земледелия. Волна послевоенных аграрных революций, пронесшаяся по Восточной Европе и захватившая даже Мексику, еще более укрепила их положение.

Однако из того, что крестьянское хозяйство проявило столь большую выживаемость во всеобщей экономической борьбе за су­ществование, еще вовсе не вытекало, что оно должно было остаться в стороне от общекапиталистического развития мирового хозяйства.

Капитализм, не имевший возможности в силу изложенных нами технических условий организовать сельское хозяйство по принципам горизонтальной концентрации, неукоснительно изыскивал иные пути

'2,18—3,27 тыс. га. — Прим. составителя.

251

к овладению и капиталистической организации земледельческой стихии. Взамен малопригодных форм горизонтальной концентрации овладение пошло в формах концентрации вертикальной.

В самом деле, новейшие исследования развития капитализма в земледелии указывают нам, что вовлечение сельского хозяйства в общую систему капитализма вовсе не должно обязательно происхо­дить в форме создания крупнейших капиталистически организован­ных хозяйств, построенных на базе наемного труда. Повторяя этапы развития промышленного капитализма, сельское хозяйство, выходя из форм полунатурального бытия, попадает под власть торгового капитализма, который подчас в форме весьма крупных торговых предприятий вовлекает в сферу своего влияния массы распыленных крестьянских хозяйств и, овладев связями этих мелких товаропроиз­водителей с рынком, хозяйственно подчиняет их своему влиянию и, развивая систему кабального кредита, превращает организацию сельскохозяйственного производства чуть ли не в особый вид разда­точной конторы, построенной на "системе выжимания пота". Достаточ­но в этом отношении припомнить те примеры капиталистической эксплуатации, которые московская хлопковая фирма Кнопа применя­ла к сартам-хлопководам, закупая еще весною их урожай, выдавая задатки на продовольствие и кредитуя семенами и средствами произ­водства.

Нередко такая торговая фирма, заинтересованная в стандартности собираемого товара, начинает вмешиваться и в организацию самого производства, ставя свои технические условия, выдавая семенной материал и удобрения, обусловливая севооборот, и превращая своих клиентов в технических выполнителей своих предначертаний и своего хозяйственного плана. Характерным примером такого рода образова­ний у нас были плантаторские посевы свеклы на крестьянских полях по договорам с сахарными заводами или подрядчиками.

Овладев путями сбыта и создав себе сырьевую базу, деревенский капитализм начинает проникать и в самое производство, отщепляя от крестьянского хозяйства отдельные отрасли, по преимуществу в области первичной переработки сельскохозяйственного сырья и вообще отрасли, связанные с механическими процессами. Переезжаю­щие предпринимательские паровые молотилки на юге России, мелкие маслодельные заводики Сибири в конце XIX в., мастерские по льнооб-работке во Фландрии, и кое-где у нас в льноводных губерниях, дают этому наглядные примеры.

Если к этому прибавить в наиболее развитых капиталистических странах, как например в Северной Америке, широко развитый ипо­течный кредит, финансирование хозяйств в оборотный капитал, диктующую роль капитала, вложенного в транспортные, элеваторные, ирригационные и иные предприятия, то перед нами раскроются новые формы проникновения капитализма в земледелие, превращающего фермера в рабочую силу, работающую с чужими средствами произ­водства, а земледелие, несмотря на видимую распыленность .и самос­

252

тоятельность мелких товаропроизводителей, -1 в систему хозяйства, капиталистически концентрированную в ряд крупнейших предприя­тий и входящую через них в сферу контроля высших форм финансово­го капитализма. Недаром, по исчислению профессора Н. П. Макарова, из доходов фермерского хозяйства, реализуемых на оптовых биржах Америки, только 35 % идет фермеру, а остальные 65 % усваивает железнодорожный, элеваторный, ирригационный, финансовый и торговый капиталы.

По сравнению с этой вертикальной капиталистической концентра­цией маленькой деталью являлся бы переход хозяйств от 10-гектарно­го размера к 100 или 500 га и соответственному переходу значительной части фермеров от полупролетарского положения к явно пролетарско­му. И если эта деталь не имеет места, то, очевидно, потому, что капи­талистическая эксплуатация приносит большие проценты именно в форме вертикальной, а не горизонтальной концентрации, переклады­вая к тому же риск предприятия в значительной доле с владельца на фермера.

Описанная форма концентрации сельскохозяйственного произ­водства свойственна почти всем молодым земледельческим странам, ведущим массовое производство однотипных продуктов на далекие, по преимуществу экспортные рынки.

Иногда эта вертикальная концентрация сообразно сложившейся народнохозяйственной обстановке принимает не капиталистические, а кооперативные или смешанные формы. В этом случае контроль над системой торговых, элеваторных, мелиорационных, кредитных и перерабатывающих сырье предприятий, концентрирующих и руково­дящих процессом сельскохозяйственного производства частью или целиком принадлежит не держателям капитала, а организованным мелким товаропроизводителям, вложившим в предприятия свои капиталы или же сумевшим создать капиталы общественные.

Возникновение и развитие кооперативных элементов в процессе вертикальной концентрации сельского хозяйства становится возмож­ным только в известных фазах самого процесса и при обязательной предпосылке относительной слабости местного капитала. В данном случае мы умышленно подчеркиваем слово относительный, так как эта относительная слабость местных предпринимателей-капиталистов может получиться не только в силу их собственной абсолютной сла­бости, но также и в силу, с одной стороны, зажиточности самого крестьянского хозяйства (Дания), а с другой стороны, в силу того, что за кооперативными элементами могут стоять финансирующие их ресурсы государства или крупного экспортного или индустриального капитала, нуждающегося в нефальсифицированном сырье.

Наглядным примером этого процесса является развитие сибирской маслодельной кооперации.

В конце XIX века после создания Великого сибирского железно­дорожного пути в Западной*. Сибири сложилась на базе обильных кормовых угодий чрезвычайно выгодная конъюнктура для развития

253

экспортного маслоделия. В районах Курганского, Ишимского и других округов появляются один за другим мелкие предприниматели, вскоре покрывшие район небольшими маслодельными заводами и тем начав­шие в капиталистических формах процесс вертикальной концентрации западно-сибирского сельского хозяйства. Сибирское маслоделие, созданное мелким грюндером, сняло в течение десятилетия сливки с благоприятной конъюнктуры и наткнулось на жестокий кризис из-за чрезмерного количества понастроенных заводов и их ожесточенной конкуренции как из-за молочной базы, так равно и при реализации масла. Продержавшись ряд лет не столько доходами от масла, сколько прибылями от заводских лавок и расчетом товарами за забор молока, эти заводы влачили жалкое существование и начали один за другим закрываться. Для крестьянских хозяйств, уже перестроившихся в товарные молочные фермы, это закрытие угрожало тяжелыми убытка­ми и, не желая возвращаться к формам натурального быта, они с исторической неизбежностью должны были поставить перед собою вопрос о взятии закрывающихся заводов в свои крестьянские руки на артельных началах.

Появившиеся таким образом кооперативные заводы выделились качеством своего товара над фальсифицированным предпринима­тельским маслом и получили в своем развитии финансовую поддерж­ку торгового капитала в лице датских и английских экспортных фирм, имевших в Кургане и других городах свои сибирские конторы, и быстро вытеснили частного предпринимателя из сферы производства масла.

Таким образом, концентрация сибирского маслоделия, начатая мелким промышленным капиталом, продолжается при поддержке крупного торгового капитала в кооперативных формах и быстро вырастая вскоре порывает связь с экспортным торговым капиталом.

Сибирский союз маслодельных артелей сам выходит на лондонс­кий рынок и, опираясь на банковский кредит, освобождается от всякого влияния торгового капитала.

В несколько иных формах, но в том же типе динамики и также проходя различные виды связи с капиталистическими группами развивались и другие виды сельскохозяйственной кооперации.

Сказанного совершенно достаточно для того, чтобы понять сущ­ность земледельческой кооперации, как глубокого процесса верти­кальной концентрации сельского хозяйства. Причем необходимо отметить, что в кооперативных формах процесс этот идет гораздо глубже, чем в формах капиталистических, так как кооперативным формам концентрации крестьянин сам передает такие отрасли своего хозяйства, которые капитализму никогда не удастся оторвать от крестьянских хозяйств в процессе борьбы.

Таково наше понимание вертикальной концентрации сельскохо­зяйственного производства в условиях капиталистического общества, концентрации, проникающей как в чисто капиталистические, так и в кооперативные формы.

254

Просматривая кооперативную статистику, мы видим, что в нас­тоящее время кооперативные формы вертикальной концентрации сельского хозяйства приняли весьма внушительные размеры.

Современные организации сельскохозяйственной кооперации насчитывают в своих рядах миллионы объединившихся хозяйств, а их обороты давно уже исчисляются сотнями миллионов рублей.

Вот именно на этот-то процесс кооперирования нашей деревни мы и хотели бы указать унывающему деревенскому работнику как на начальную фазу того пути, который один может привести сельское хозяйство крестьянских стран к полной решительной переорганизации на началах самых крупных организационных мероприятий.

Наблюдаемые теперь формы проявления этого процесса скромны и совсем не видны. Что в самом деле замечательного на вид в том, что крестьянка, отдоив свою корову, чисто моет свой бидон и относит в нем молоко в соседнюю деревню в молочное товарищество, или в том, что сычевский крестьянин-льновод свое волокно вывез не на базар, а в приемный пункт своего кооператива? А на самом деле эта кресть­янка со своим ничтожным бидоном молока соединяется с двумя миллионами таких же крестьянок и крестьян и образует собою коопе­ративную систему Маслоцентра, являющуюся крупнейшей в мире молочной фирмой и уже заметно реорганизующей ныне весь строй крестьянских хозяйств молочных районов. А сычевский льновод, обладающий уже достаточной кооперативной выдержкой, является частицей кооперативной системы Льноцентра, являющейся одним из крупнейших факторов, слагающих мировой рынок льна. И это на самых первых шагах нашего движения. Дальнейшие же перспективы несоизмеримо более грандиозны. Однако, принимая в отношении к сельскому хозяйству программу вертикальной концентрации в ее кооперативных формах, мы должны предвидеть значительную продолжительность этого процесса.

Подобно последовательным фазам развития капитализма от перво­начальных форм элементарного торгового капитализма к современной фабрике и трестированию всей индустрии, вертикальная концентра­ция, развивающаяся в отношении сельского хозяйства в кооператив­ных формах, неминуемо должна также пройти ряд последовательных фаз своего исторического развития.

Начинаясь обычно с объединения мелких производителей в области заготовки средств производства земледелия, кооперация весьма скоро переходит к организации кооперативного сбыта сельско­хозяйственных продуктов, развертывая его в формах гигантских союзов, объединяющих сотни тысяч мелких производителей. Пос­кольку операции этого посреднического типа приобретают надлежа­щий размах и прочность, на их базе слагается хорошо работающий и сильный кооперативный аппарат и, что особенно важно, происходит по аналогии с развитием капитализма первоначальное накопление коопе­ративного капитала. В этой фазе своего развития сельскохозяйствен­ная кооперация под давлением требований рынка с исторической

255

необходимостью развертывается в сторону организации при сбытовых операциях первичной переработки сельскохозяйственного сырья (кооперация маслодельная, картофелетерочная, консервная, льнотре­пальная и пр.), выделяет соответствующие отрасли из крестьянского хозяйства и, индустриализируя деревню, овладевает всеми команд­ными позициями деревенского хозяйства. В наших условиях благода­ря содействию государства и государственному кредитованию эти процессы ускоряются и могут происходить одновременно и взаимно переплетаясь.

Кооперировав сбыт и техническую переработку, сельскохозяйст­венная кооперация тем самым производит концентрацию и организа­цию сельскохозяйственного производства в новых и высших формах, заставляя мелкого производителя видоизменять организационный план своего хозяйства сообразно политике кооперативного сбыта и переработки, улучшать свою технику и переходить к усовершенство­ванным методам земледелия и скотоводства, обеспечивающим стан­дартность продукта.

Однако добившись этого успеха, кооперация неизбежно развивает достигнутый успех далее в сторону еще большего охвата производст­венных отраслей крестьянского хозяйства (машинные товарищества, случные пункты, контрольные и племенные союзы, совместная обра­ботка, мелиорация и пр.), причем часть покрытия расходов по этим производственным видам кооперации производится и принципиально должна производиться за счет прибылей по сбыту, закупке и кредиту.

При параллельном развитии электрификации, технических уста­новок всякого рода, системы складочных и общественных помещений, сети усовершенствованных дорог и кооперативного кредита - элемен­ты общественного хозяйства количественно нарастают настолько, что вся система качественно перерождается из системы крестьянских хозяйств, кооперирующих некоторые отрасли своего хозяйства, в систему общественного кооперативного хозяйства деревни, построен­ную на базе обобществления капитала и оставляющую техническое выполнение некоторых процессов в частных хозяйствах своих членов почти что на началах технического поручения.

Внимательно продумав все то глубочайшее значение, которое описанный нами процесс вертикальной концентрации в ее кооператив­ных формах имеет для селького хозяйства, мы с полным убеждением можем считать, что появление земледельческой кооперации с народ­нохозяйственной точки зрения имеет не меньшее значение, чем то, которое имело столетием ранее появление промышленного капи­тализма.

Однако мы должны отметить, что это значение и вообще сущность сельского кооперативного движения в настоящее время еще далеко не достаточно осознано даже самими творцами и участниками его. Впро­чем это является вполне понятным, так как почти во всех экономи­ческих движениях теория является значительно позднее практики.

Капитализм, имеющий более чем столетний возраст, был более или

256

менее охвачен исследованием только в конце прошлого века и многие наиболее сложные проблемы его до сих пор не закончены изучением. Земледельческая кооперация - настолько молодое и ^сформировав­шееся еще движение, что мы не вправе даже и ожидать ее закончен­ного теоретического анализа.

За немногим исключениями, все, что мы имеем, представляет собой скорее кооперативную идеологию, чем кооперативную теорию. Для нас тем не менее является совершенно необходимым возможно детальнее установить, в каких именно организационных формах и с помощью каких хозяйственных аппаратов сельскохозяйственная кооперация осуществляет и может осуществить ту колосальную народнохозяйственную работу, которую мы только что описали, при каких условиях и под давлением каких факторов зарождаются и могут существовать кооперативные организации и какие стимулы приводят в движение их энергию.

Не имея законченной и общепризнанной общей теории кооперации и ставя своей задачей уяснить сущность постепенно слагающейся новой народнохозяйственной системы, вырастающей на базе верти­кальной концентрации крестьянских хозяйств, мы должны прежде всего возможно яснее установить, как понимается нами в данном случае само понятие кооперация, являющееся предметом изучения в настоящей работе; какое организационное и экономическое содержа­ние мы в него вносим и по каким признакам отмежевываем ее от всяких других образований. Ввиду самой широкой распространеннос­ти в быту слова "кооперация" эта задача кажется элементарно прос­той. Однако это далеко не так и можно, пожалуй, признать, что поня­тие это принадлежит к числу самых расплывчатых и неясных.

Обычно принято считать, что, нужно сказать, весьма сильно затем­няет сущность вещей, что наша сельскохозяйственная кооперация есть только одна из разновидностей кооперативного движения, объеди­няющего собою и потребительскую кооперацию городов и всякого рода кустарно-промысловые кооперативные объединения. Их эконо­мическая природа признается тождественной, и они у нас (Межкооп-совет) и в Международном альянсе сливаются даже организационно в одно целое.

Несмотря на это или, может» быть, именно благодаря этому, мы не имеем до сих пор после многократных и многочисленных попыток различных авторов и продолжительной полемики в этом вопросе никакой всеми признаваемой формулы, определяющей собой общее понятие кооперации. Поэтому, подходя к выяснению этого термина, мы должны подойти к этому вопросу особенно осторожно и прежде всего постараемся пойти позитивным путем и посмотреть, как сами работники кооперации определяют сущность своей организации, что считают они кооперативным и что таковым не признают.

За последние пятнадцать лет, в течение которых автору этих строк приходилось беседовать с русскими, бельгийскими, итальянскими и немецкими кооперативными "деятелями, приходилось слушать самые

257

17-1575

разнообразные, порой противоречивые указания на те признаки, которые составляют сущность кооперативного движения. v,

Одни указывали, что важнейшим в кооперации является характер добровольности вступления в ее члены, ее независимость, демокра­тичность ее управления; другие находили важным отметить способы распределения прибылей и служебную роль капитала в кооператив­ных предприятиях; третьи отмечали весьма важным открытый харак­тер кооперативных организаций и почитали некооперативным отказ в приеме новых членов; четвертые особенно настаивали на трудовом характере кооперативов и не допускали не только приема в их состав нетрудового элемента, но даже наемного труда в кооперативных предприятиях; пятые полагали сущность кооперации не в ее органи­зационных формах, а в тех социальных целях, которые она себе ставит, в ее борьбе за неимущих, в социалистической, в одном случае, и клерикальной, в другом, подоплеке; шестые отличали кооперацию от коммун тем, что она представляет собой только частичное обобще­ние хозяйственной деятельности, а не слитие всех хозяйственных уси­лий в одно коллективное предприятие и т. д.

Вникая в существо указанных признаков и сопоставляя их между собой и явлениями жизни, мы должны отметить их пестроту и проти­воречие. Многие из них неприложимы к целым видам кооперации, кооперативная природа которых в интуитивном ощущении как будто бы не подлежит сомнению.

Так, например, в настоящее время чрезвычайно трудно встретить кооператив, не пользующийся наемным трудом; с другой стороны, так называемые артели и многие сельскохозяйственные кооперативы (мелиорационные, машинные, земельные и пр.) чрезвычайно часто замыкают круг своих членов и отказывают в приеме новых; нередки такие потребительские общества, вступление в которые обязательно для целых категорий служащих; наконец, далеко не во всех случаях кооперативные работники ставят перед собой социальные задачи, а если они их и ставят, то нередко они бывают резко противоположны, как это мы, например, наблюдаем в бельгийской клерикальной крестьянской и социалистической рабочей кооперации.

Поэтому если мы стремимся, во что бы то ни стало дать одну определяющую формулу для всех видов кооперации, то мы должны включить в нее то общее, что свойственно всем ее отраслям и что можно вынести за скобки.

Кооперативные теоретики так и поступают, давая весьма краткие и весьма отвлеченные формулы. Перед революцией этим определяю­щим общим формулам придавали очень большое значение, по поводу их велись ожесточенные споры, и в нашей литературе имеется не один десяток предложенных формулировок.

Для сравнения возьмем две из них, наиболее яркие и противопо­ложные друг другу:

Так, например, Туган-Барановский определял кооперацию сле­дующим образом:

258

1) "Кооператив есть шкое хозяйственное предприятие нескольких добровольно соединившихся лиц, которое имеет своей целью не получение наибольшего барыша на затрс,ченный капитал, но увели­чение, благодаря общему ведению хозяйства, трудовых доходов его членов, или сокращение расходов последних" (М. И. Туган-Баранов-ский. "соц-гкономич- природа кооперации").

совершенно иначе звучит определение к. А. Пажитнова.

2) "Кооператив есть такое добровольческое соединение несколь­ких лиц, которое имеет своей целью совместными усилиями бороться с эксплуатацией со стороны капитала и улучшить положение своих членов в процессе производства, обмена или распределения хозяйст­венных благ, т. е. как производителей, потребителей или продавцов рабочей силы" (К. А. Пажитнов. "Основы кооперации").

Все остальные формулировки или повторяют и развивают выска­занное Туган-Барановским и Пажитновым, или же пытаются соеди­нить их идеи в одну формулу.

Сопоставляя между собою вышеприведенные определяющие элементы, мы легко можем разделить их на две группы: с одной стороны, на элементы организационно-формального характера (роль капитала, способы распределения прибылей, формы управления и пр.), с другой стороны, на элементы социально-целевого порядка (разруше­ние капиталистического строя, гармония классов, освобождение крестьянства от экономических пут и пр.).

Невольно поднимается вопрос, возможно ли соединять эти две категории в одной определяющей формуле, и даже сомнение: об одном ли и том же явлении говорят эти определяющие моменты?

Действительно, приступая к определению кооперации, мы по нашему глубочайшему убеждению имеем перед собою не один, а два объекта определения. С одной стороны, кооперативное предприятие как организационно-хозяйственную форму, могущую вовсе не ставить перед собой никаких социальных задач или даже ставить социальные задачи противоположные тем, которые содержатся в перечисленных формулах. С другой, мы видим перед собой широкое социальное кооперативное движение или точнее движения, обладающие каждое свойственной ему идеологией и пользующиеся кооперативными фор­мами организации хозяйственных предприятий как одним из орудий (иногда единственным) своего конкретного воплощения.

Эти последние движения сознательно ставят перед собой те или иные социальные цели и вне их немыслимы.

Таким образом, по нашему мнению, понятие "коолерацш?"должно > быть расчленено на два понятия: кооперативное предприятие и коопе­ративное движение, и для каждого из них должны быть конструиро­ваны определяющие признаки.

Кооперативное предприятие весьма полно характеризуется форма­льным определением в стиле определения Туган-Барановского. Во всяком случае возможно найти несколько важных организационных

17* 259

разнообразные, порой противоречивые указания на те признаки, которые составляют сущность кооперативного движения.

Одни указывали, что важнейшим в кооперации является характер добровольности вступления в ее члены, ее независимость, демокра­тичность ее управления; другие находили важным отметить способы распределения прибылей и служебную роль капитала в кооператив­ных предприятиях; третьи отмечали весьма важным открытый харак­тер кооперативных организаций и почитали некооперативным отказ в приеме новых членов; четвертые особенно настаивали на трудовом характере кооперативов и не допускали не только приема в их состав нетрудового элемента, но даже наемного труда в кооперативных предприятиях; пятые полагали сущность кооперации не в ее органи­зационных формах, а в тех социальных целях, которые она себе ставит, в ее борьбе за неимущих, в социалистической, в одном случае, и клерикальной, в другом, подоплеке; шестые отличали кооперацию от коммун тем, что она представляет собой только частичное обобще­ние хозяйственной деятельности, а не слитие всех хозяйственных уси­лий в одно коллективное предприятие и т. д.

Вникая в существо указанных признаков и сопоставляя их между собой и явлениями жизни, мы должны отметить их пестроту и проти­воречие. Многие из них неприложимы к целым видам кооперации, кооперативная природа которых в интуитивном ощущении как будто бы не подлежит еомнению.

Так, например, в настоящее время чрезвычайно трудно встретить кооператив, не пользующийся наемным трудом; с другой стороны, так называемые артели и многие сельскохозяйственные кооперативы (мелиорационные, машинные, земельные и пр.) чрезвычайно часто замыкают круг своих членов и отказывают в приеме новых; нередки такие потребительские общества, вступление в которые обязательно для целых категорий служащих; наконец, далеко не во всех случаях кооперативные работники ставят перед собой социальные задачи, а если они их и ставят, то нередко они бывают резко противоположны, как. это мы, например, наблюдаем в бельгийской клерикальной крестьянской и социалистической рабочей кооперации.

Поэтому если мы стремимся, во что бы то ни стало дать одну определяющую формулу для всех видов кооперации, то мы должны включить в нее то общее, что свойственно всем ее отраслям и что можно вынести за скобки.

Кооперативные теоретики так и поступают, давая весьма краткие п весьма отвлеченные формулы. Перед революцией этим определяю­щим общим формулам придавали очень большое значение, по поводу их велись ожесточенные споры, и в нашей литературе имеется не один десяток предложенных формулировок.

Для сравнения возьмем две из них, наиболее яркие и противопо­ложные друг другу:

Так, например, Туган-Барановский определял кооперацию сле­дующим образом:

258

нескольких

1) "Кооператив есть такое хозяйственное предприятие н>. добровольно соединившихся лиц, которое имеет своей целью не получение наибольшего барыша на затраченный капитал, но увели­чение, благодаря общему ведению хозяйства, трудовых доходов его членов, или сокращение расходов последних" (М. И. Туган-Баранов­ский. "Соц-экономич. природа кооперации").

Совершенно иначе звучит определение К. А. Пажитнова.

2) "Кооператив есть такое добровольческое соединение несколь­ких лиц, которое имеет своей целью совместными усилиями бороться с эксплуатацией со стороны капитала и улучшить положение своих членов в процессе производства, обмена или распределения хозяйст­венных благ, г. е. как производителей, потребителей или продавцов рабочей силы" (К. А. Пажитнов. "Основы кооперации").

Все остальные формулировки или повторяют и развивают выска­занное Туган-Барановским и Пажитновым, или же пытаются соеди­нить их идеи в одну формулу.

Сопоставляя между собою вышеприведенные определяющие элементы, мы легко можем разделить их на две группы: с одной стороны, на элементы организационно-формального характера (роль капитала, способы распределения прибылей, формы управления и пр.), с другой стороны, на элементы социально-целевого порядка (разруше­ние капиталистического строя, гармония классов, освобождение крестьянства от экономических пут и пр.).

Невольно поднимается вопрос, возможно лк соединять эта две категории в одной определяющей формуле, и даже сомнение: об одном ли и том же явлении говорят эти определяющие моменты?

Действительно, приступая к определению кооперации, мы по нашему глубочайшему убеждению имеем перед собою не один, а две объекта определения. С одной стороны, ;<сопера1ивное г.<:ч'дприятие как организационно-хозяйственную форму, могущую вовсе ;"; ставить перед собой никаких социальных задач или даже ставить социальные задачи противоположные тем, которые содержатся в перечисленных формулах. С другой, мы видим перед собой широкое социальное кооперативное движение или точнее движения, обладающие каждое свойственной ему идеологией и пользующиеся кооперативными фор­мами организации хозяйственных предприятий кзк одник и;; орудий (иногда единственным) своего конкретного воплощения.

Зги последние движения сознательно ставят /к:ред о,?ой че и ни мяые социальные цели и вне их немыслимы.

Таким образом, по нашему мнению, понятие "кооперация" должно быть расчленено на два понятия: кооперативное предприятие v. коопе­ративное движение, и для каждого из них должны быть -сокстпуиро папы определяющие признаки.

Кооперативное предприятие весьма полно характеризуется форма­льным определением в стиле определения Туган-Барановского. всяком случае возможно найти несколько важных оргеч'пастпнч1­

ту ?59

17*

элементов (роль капитала, трудовая среда и пр.), которые позволяют дать единое определение всем кооперативам.

С формальной организационно-хозяйственной точки зрения бельгийский клерикальный кооператив, первый параграф устава которого гласит, что его членами могут быть только лица, признающие "семью, собственность и церковь единственными основами общества", и коммунистические кооперативные объединения рабочих могут быть совершенно тождественны.

Не гонясь за краткостью обобщающей формулы, мы могли бы,счи­тать характерной чертой кооперативного предприятия то, что оно никогда не может являться самодовлеющим предприятием, имеющим собственные интересы, лежащие вне интересов создавших его членов: это предприятие, обслуживающее своих клиентов, которые являются его хозяевами и строют его управление так, чтобы оно было непос­редственно ответственно перед ними и только перед ними.

Все элементы определения Туган-Барановского и ему подобных вытекают как логические следствия из формулированной нами идеи, и она, действительно, может быть обща всем кооперативным пред­приятиям.

Подобное единство вряд ли возможно, коль скоро мы перейдем к характеристике кооперации как социального движения. Правда, на первых порах, когда кооперация является скорее литературным и идейным движением, ее единство почти всегда имеет место; но как только кооперативное движение входит в самую толщу народного хозяйства и делается одной из неотъемлемых его основ, начинают проявляться классовые и иные противоречия, и идеологический мираж рассеивается, как дым. Внимательный наблюдатель отмечает обособленную рабочую кооперацию, рассматривающую себя как часть общего рабочего движения, городскую обывательскую кооперацию, кооперацию ремесленную, и, наконец, кооперацию крестьянскую.

Каждая из них, поскольку они действительно вошли в жизнь и пустили корни, является плотью от плоти и кровью от крови тех классовых групп, которые ее породили.

И если в данной классовой группе возникает какое-либо осознан­ное социальное движение классового порядка, то кооперация неиз: бежно используется как одна из слагающих этого движения. Так, рабочее движение выражается тремя конкретными формами: рабочей партией, профессиональным союзом и рабочей кооперацией.

В Западной Европе нечто подобное наблюдается и в крестьянской среде (Бельгия, Швейцария и др.,), где наряду с сельскохозяйственной кооперацией, резко обособленной и враждебной кооперации рабочей, действует клерикальная или какая-либо другая партия, опирающаяся на экономические интересы крестьянства.

При таком положении вещей было бы в высшей степени наивно в условиях классового общества все виды кооперативного движения объединять в одно целое и подводить под общее расплывчатое поня­тие борьбы за интересы трудящихся. С научной точки зрения это был

260

бы отказ от углубления и детализации социального анализа, с полити­ческой - замалчивание противоположных, подчас классовых интере­сов, которые во всех смыслах всегда следует выявлять для пользы всех заинтересованных сторон.

Поэтому с социальной точки зрения мы всегда должны говорить не о кооперативное движении, а о кооперативных движениях.

По нашему глубочайшему убеждению, такое же размежевание следует делать и при организационном анализе кооперативных пред­приятий как таковых.

Признавая возможным дать единое определение кооперативного предприятия, подходя к нему с формально-административной точки зрения, мы должны все же подчеркнуть, что оно благодаря своей общности лишено конкретного содержания и потому практически почти бесполезно.

Подобная бессодержательность определения зависит от того, что в одни скобки формально-административного определения предпола­гают взять несколько совершенно различных по своей природе эконо­мических явлений, имеющих общим только трудовой характер среды, в которой они существуют.

Столь старательно искомая общность понятия в данном случае покупается ценой потери почти всякого содержания.

В частности, в отношении сельскохозяйственной кооперации общее определение формально-организационного типа совершенно оставляет в стороне то организационно-хозяйственное содержание, которое вносится в кооперативную работу описанным нами процессом вертикальной концентрации сельского хозяйства, протекающей в кооперативных формах. А тем не менее, именно этот процесс постепен­ной концентрации и перерождения сельскохозяйственного произ­водства для нас, организаторов нового земледелия, представляет собою главную суть дела. И в сельскохозяйственной производствен­ной кооперации нам важны именно эти ее элементы, наличность которых составляет ее отличие от потребительской кооперации, а вовсе не формальные элементы, сближающие их между собой.

А кроме того, нам нельзя забывать и того, что социальная природа кооперации неизбежно отразится на самих частнохозяйственных задачах кооперативного предприятия и тем самым и на его организа­ционных заданиях.

Особенно большое значение для организационно-хозяйственного уклона кооперативного предприятия имеет то место в производстве или товарообороте, которое занимают его члены - хозяева.

В самом деле, что может быть общего между потребительской лавкой и такой же точно по составу товара и технике лавкой трудовой артели инвалидов, часто помещающихся в непосредственной бли­зости?

Конечно, с формально-административной точки зрения эти оба экономические образования аналогичны, но с точки зрения народно-

261

хозяйственной они имеют не только различную, но враждебную друг другу природу.

Еще большее отличие в своих организационных устремлениях будут иметь кооперативные склады, положим, овощей и фруктов, в зависимости от того, потребители или производители являются чле­нами содержащего их кооператива.

Никогда нельзя забывать, что в условиях классового общества, которому чуждо плановое построение государственного хозяйства и государственное регулирование производства и рынка, кооператив представляет собою организованную на коллективных началах часть экономической деятельности той или иной группы лиц и призван обслуживать интересы этой группы и только этой группы.

Рабочий потребительский кооператив представляет собой органи­зованную закупочную активность пролетарского класса и никаких интересов, кроме интересов пролетарского класса, не имеет.

Сырьевые товарищества ремесленников имеют значение и смысл постольку, поскольку они снабжают ремесленный труд материалами для работы.

Крестьянская кооперация, как мы знаем, есть часть крестьянского хозяйства, выделенная для организации ее на крупных началах. Говоря короче, кооперация не может мыслиться изолированно от той социально-хозяйственной базы, на которой она стоит, и поскольку различны экономически базы эти, постольку различна природа самих отраслей кооперации.

По нашему мнению, кооперация организует те интересы и стороны групповой и классовой жизни, которые существовали и до ее появле­ния, и в условиях капиталистического общества в первых шагах своего развития ничего нового, надклассового, не вносят.

Так, кооперация крестьянская, по нашему мнению, представляет собой весьма совершенный организованный вариант крестьянского хозяйства, позволяющий мелкому товаропроизводителю, не разрушая своей индивидуальности, выделить из своего организационного плана те элементы, в которых крупная форма производства имеет несомнен­ные преимущества над мелкой, и организовать их совместно с сосе­дями на степень этой крупной формы производства, часто используя наемный труд.

Потребительская городская кооперация никаких хозяйств не объединяет и не рационализирует их производительной деятельности. Ее задача - объединить покупательную активность своих членов и организовать более рациональное расходование членами своего дохода, полученного от производственной деятельности вне коопе­ратива.

Артельное, кустарное, ремесленное и торговое дело не является союзом каких-либо независимых хозяйственных единиц, но представ­ляет полное слитие в одном предприятии трудовых усилий своих членов, а потому должно скорее называться совместным производст­вом, чем кооперацией. 262

Для того чтобы возможно яснее подчеркнуть нашу мысль, мы позволяем остановить внимание читателя на одном частном примере, графически разработанном нами (график I).

Рисунок № 1 представляет собою обычное маслодельное товари­щество крестьян (а, а, а), которые выделили из своих хозяйств процесс изготовления масла и его продажу и организовали их в кооператив (Ь), который построил завод и нанял рабочих-маслоделов (с, с, с); кооператив изготовляет масло и продает его потребителям (к, к, к), с которыми, как равно и со своими рабочими, находится в антагонисти­ческих в смысле противоположности интересов отношениях.

Такова природа крестьянской кооперации.

Предположим теперь, что наш кооператив почему-либо должен был ликвидироваться и его рабочие-маслоделы купили его маслодель­ный завод и организовали из себя трудовую артель маслоделов, экономическая природа которой видна на рисунке № 2.

Мы видим, что теперь кооператив покупает сырье (молоко) у крестьян и, переработав его в масло, продает потребителям, находясь и с ними и с крестьянами в антагонистических отношениях. Коопера­тив руководится волею рабочих и защищает интересы их труда, а не труда крестьянина и не интересы потребления городского потре­бителя.

Предположим затем, что и наша трудовая артель принуждена была закрыться и маслодельный завод был куплен организовавшимся в городе потребительским обществом, желающим снабжать- своих членов дешевым и хорошим маслом.

Рисунок № 3 указывает нам схему экономических отношений в этом новом случае кооперативной организации. Руководящая воля совсем уходит из маслодельного производства и влияет со стороны. Маслодельное производство организовано на началах, близких к капиталистическим, и стоит в антагонистических отношениях как к крестьянам, так и к рабочим.

На рисунке № 4 указан случай, когда завод переходит к частному

№ 2

№ 3

№4

"к к к  к"~

"к  к к   к

к  к  к к

График I. Социальное строение кооперативных предприятий

263